@sibzdrava@yandex.ru +7 915 223-07-19 Мы Вконтакте Москва 8(499)608-08-95 Санкт-Петербург 8(812)244-24-35 Новосибирск 8 (383)219-57-63 Заказать звонок

О народных традициях воспитания детей (Часть 2)

(Из творческого наследия Михаила Никифоровича Мельникова, знатока народных традиций – светоча народной культуры)
Годы жизни:10 августа 1921г. – 13 августа 1998г. Фольклорист, этнограф, профессор, специалист по народному фольклору. Внес вклад в изучение взаимосвязей русского, украинского и белорусского фольклора в Сибири. Принимал участие в составлении 4 томов из 60-томной серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока», член Союза писателей СССР.

Беседа первая
Продолжение (начало в №1).

«Баю-баюшки, баю!..» и до пяти лет

Вопрос: Михаил Никифорович! Какая ответственная сфера человеческого бытия, когда ребенок в утробе матери. Мы все слабо во всем этом разбираемся, по сравнению с нашими недалекими предками...
Ответ: Сейчас ученые выдвигают, как открытие, что «плод слышит голос близких людей». Да, до недавнего времени медицинская наука этого и не знала. А между прочим, в практике получалось так, что наши предки все это выполняли. Вот сейчас советуют, что с момента зачатия надо думать о будущем ребенке. Да какая же мать не думает о желанном ребенке?! Какой отец не ждет себе помощника в труде?! Они думают.
Второе: «Надо начинать разговаривать с будущим ребенком, когда 5 месяцев, чтобы он привыкал к голосу матери. Потом голос матери будет его успокаивать, давать состояние безопасности. Все верно! Так и это имело место, потому что детей было в семье много. Иногда 2-3 невестки, если три сына женились, детей маленьких в колыбели много было. И плод всегда слышал не только своей матери голос, когда она старшего укачивает, который лежит в колыбели, и поет ему колыбельную песню, но и голос той, которой предстоит еще первого ребенка только произвести на свет. Ей обязательно полагалось качать чужого ребенка и петь ему эти колыбельные песни. Она пела другому, но плод-то слышал ее голос. Он слышал все и этот голос запоминал. Так что все это дородовое воспитание было поставлено довольно хорошо.
Никогда (Боже упаси!) не давали выпить даже на свадьбе, чтобы не было пьяного зачатия, ни рюмки водки. А миска борща на двоих, когда уводили молодоженов в подклет или в другое место. Горячего борща, чтобы восстановить силы, и никакого хмельного! И уже если беременная, то – Боже упаси! – хмельное. И, Боже упаси! чтобы курево.
Я помню в Toe Монастырской Колыванского района, где я вырос, там никогда ни один курящий мужик в избе не смел закурить. Почему? Потому, что отравляет детей, отравляет мать будущего ребенка.
А у нас сейчас сплошь и рядом наши девочки, студентки педагогического университета моего родного, ведь так накурят, что взрослый некурящий может в обморок упасть. И считается это большим форсом! А ведь никотин напрямую идет в кровь. Он воздействует на плод, угнетает развитие плода и предрасполагает потом будущего ребенка ко многим и многим порокам.
Колыбельный возраст самый ответственный период. Говорят: «Каков в люльке, таков и в могилку». Да, потому что все воспитывается, закладываются все основы личности – до пятилетнего возраста. Потом уже можно шлифовать, исправлять ошибки, что-то доводить до лучшего состояния. А основы, каркас личности – именно в этот период, называемый материнской школой. Когда семья большая, ответственность ложится на мать.
Вопрос: В эти первые три-пять лет?
Ответ: Да, это первые до пяти лет! Особенно важен младенческий период. И поэтому народ изобрел для младенческого периода специально инструмент – это колыбель и колыбельную песню.
Колыбельные песни у всех народов без исключения очень мелодичны и монотонны. Хотя и плясовые, и шуточные – лихие песни есть у народа. Но никогда их не пели над колыбелью. Потому что ребенок должен слышать голос, который включает тормозную систему. Ему трудно отключиться. Жил-был в утробе – полный комфорт и полная безопасность. А здесь – корова мычит, жеребец ржет, двери стучат, топоры стучат, звуковая агрессия со всех сторон. Поэтому он разбирался во всем с любопытством (глаза включает, когда начинает видеть), где много того, что раздражает и не успокаивает. Вот почему она монотонная. Ребенок легко и безболезненно засыпал. А спать ему надо три четверти суток. Тогда он будет полноценным человеком в дальнейшем. Поэтому и изобрели такой инструмент. Но это только одна сторона колыбельной песни...
Кто поет колыбельные песни, заметил, что они незамысловаты и почти исключительно сотканы из существительных и глаголов. Почему? Да потому что у ребенка восприятие мира конкретно-чувственное. Что он на вкус попробовал, увидел, услышал, то он и воспринимает. А прежде всего это предметы. Но неподвижные предметы мало интересуют ребенка, а больше те, которые находятся в движении. Отсюда глаголы и существительные. Т.е. при обилии, при богатстве языка предельно обеднена лексика. Почему? Да потому, что ребенка надо научить говорить! Когда мать поет, с ним разговаривает, и он уже начинает угукать: «угу-угу» (подражательный инстинкт). И когда он видит, что люди говорят, обращаясь друг к другу, то ощущает необходимость в таком общении. Бывает слышим на базаре, как с ближнего зарубежья быстро говорят и много. Но мы ведь ни одного слова не понимаем. Почему? Потому что не знаем опорных слов.
Ребенку надо дать опорные слова. И в колыбельной то, что выходит за пределы его восприятия, почти отсутствует. Это колыбелька, мама, папа, бабушка, дедушка... Это будет котик, голуби, собачки, коровы... Дается именно то, что он может воспринять, т.е. соотнести произнесенное слово – звуковой ряд с конкретным предметом.
Вопрос: Показать можно, да?
Ответ: Потому, что иначе он слов не поймет, не усвоит первый словарный запас. Вот почему нельзя сразу много давать. Дается очень мало, но это основы основ. Потому, что мыслим словами. И ребенку надо дать эту словарную основу. Его учат говорить с помощью колыбельной песни. Восемь раз мать споет, усыпляя. Зная две-три песенки, она их повторяет по нескольку раз, когда усыпляет. Эти немногие слова откладываются в сознании ребенка. И он уже к году начинает говорить первые слова. И уже многие вот эти простые слова понимает. Там нет ни одного непонятного слова, абстрактного слова. Например, «сон-дрема». Они очеловечиваются. «Сон ходит по лавочке, дрема то – по другой. Сон в беленькой рубашечке, а дрема – в другой».
Народ знал, тем, что в детстве заложено, он как бы кодируется на будущую жизнь. И поэтому особенно привлекательным рисуется труд. Нет в колыбельной песне ни одного бездельника. Там «зыбаю-позыбаю, отец пошел за рыбою, мать пошла уху варить, дедушка – свиней манить». Это: «Гули залетали в уголок, зажигали огонек. Стали кашку варить. Стали Ваню кормить». Все работают, все в деле. Труд подается как счастье, как способ существования, самая большая радость. И это в ребенка закладывается. Поэтому и тунеядцев не было, были трудолюбивы...
Вопрос: Михаил Никифорович! Получается, что ребенок еще не способен осознать то, что ему поется в колыбельной песне, а в подсознание это у него уже закладывается?
Ответ: Да, на это и рассчитаны все эти первичные формы воспитания. А пестушки, такой есть жанр. Они стоят на страже физического воспитания. Распеленали ребенка. Застоялась кровь, мышцам надо дать жизнь. Его поглаживают, сжимая ладонями с двух сторон, от шейки до ступней ног проводя от головки и говорят: «Потягунюшки, порастунюшки, поперек толстунюшки, а в ножки-ходунюшки, а в ручки хватунюшки». И берутся за ножки, за ручки. И он знает, что это – ручки, а это – ножки. А самое главное, строго дозируются физические упражнения.
Он растет, дальше появляются новые пестушки, новый приговор. Кладут на животик, чтобы он держал голову (ему уже смотреть хочется, глаза включил), чтобы шею отрабатывал, мышцы шеи. Ручки разводят «вон лунь плывет, лунь плывет», а потом начинают: «чук-чук, чук-чук, наловил дед щук». Укрепляют торс, вырабатывают смелость, подбрасывают, чтобы не боялся высоты. Разрабатывают мышцы ног, потому, что он в это время начинает от какой-то опоры (будь то колени, стол или что другое) отпрыгивать, прыгать. Ему доставляют радость эти физические упражнения. Т.е. физически и психически ребенка готовят еще до года. А дальше новое включается.
Люди издавна заметили, что если ребенок бодрствует, не спит (а с каждым месяцем все меньше спать нужно), в нем надо поддерживать радостные чувства, радостные эмоции. Их вызывают тем, что начинают играть с ребенком с использованием его ручек, ножек. Известная «коза рогатая», «ладушки», «сорока»... Все это, прежде всего школа игры. В нем вызывают ощущения, он получает радость. В нем вызывают эту радость. И для ребенка уже игра и радость ассоциируются, и к трем годам он уже войдет в круг равных себе, и игра станет основой его жизни, и основой познания мира. А этому его научили в период от года до двух-трех лет.
Сама игра в «ладушки» и в «сороку» – это не простая забава. Мало того, что в ребенке поддерживают добрые эмоции. А если их не поддерживать, он может вырасти человеконенавистником, злым, угрюмым человеком и не сможет общаться с другими людьми. Но это еще и школа мышления. Да еще какая!
Вы обратили внимание? Вот «сорока-ворона кашу варила» и ладони малыш уже должен держать в определенном положении, мать ручкой с пальчиком водит – (круговые движения пока для него сложно, но потом он и сам начинает водить), затем загибают пальчики, включая вторую сигнальную систему (по слову выполнять, включать моторику, движения определенные делать). Так в нем готовят уже интеллект на уровне более высоком, чем до года.
Дальше начинают учить счету. А счет, это предмет? Нет. Счет не увидишь, не пощупаешь, ни на вкус не определишь, ни на запах. Счет – это числительное, это самая безобразная часть речи, и ребенку сразу это и не дается.
Здесь требуется уже абстрактное мышление. И как его к нему ведут?
Пересчитывают пальчики, не называя счета. «Этому, этому» – только счет на ритмическую единицу. «Этому дала, этому дала, этому дала, этому..., а этому – не дала»...
Говорят о сорочатах – значит пальчики могут замещать сорочат, быть их символами. Сороку он уже видел. Знает, что она летает, но не может огня зажечь и кашу варить. А, значит, речь идет о детях в крестьянской семье. Значит, одни других могут замещать, но перед счетом все равны. И большой палец, и указательный, и средний, и маленький – перед счетом все равны. И сорочата, и люди, и пальчики – все! Вот так приучают к счету.
Далее, когда вот это он уже усвоил, и игра доставляет удовольствие (просит, просит «сороку»), постепенно переводят на порядковые вычисления. «Первому – в ложку, второму – в поварешку, третьему – в ладошку, четвертому в горшок, а пятому – шишок под носок».
Потом учат считать, просто счету: «Раз, два, три...» Когда привыкнет к пересчету, ребенок знает, что пересчет требует предметности, множества. Он открытие сделал, что у него на ручке пять пальцев (маленькая ручка, а у папы вон какая большая, а тоже – пять!). И он уже утверждается как человек в человеческом обществе. Возникает чувство собственного достоинства. Потом включают проверку. Говорят: «У тебя – три пальца, ты – урод». «Как три?» «Один палец, два пальца, три...», ведут пересчет по счетно–ритмической единице. И ребенок может заплакать. Но когда понял разницу, значит, он научился считать. А счет – это первый свободный теоретический акт рассудка ребенка.
Вы обратили внимание, кому есть не дают всегда? Маленькому! А с маленьким он соотносит себя... И всегда не дают, а за что? За то, что он ничего не делал. И вот «он ходит, дрова рубит, воду носит, баньку топит». Что делали четверо больших (пальцев), то должен лодырь делать один. И он невольно делает вывод, что лениться невыгодно. Что лениться может только дурак...
Вопрос: Останешься без каши...
Ответ: Да! И вот этот вывод делает ребенок сам. Таким образом, он добывает знание. Не просто говорится ему: «Это нельзя! Иди работай!» Такое вызывает протест. А здесь он добывает эти знания сам. И они с ним остаются на всю жизнь. И так во всем, народная мудрость.
Беседу вел наш корреспондент Насыров А.Н., к.э.н., профессор МГПУ г. Новосибирск
(Продолжение следует)